Мы помним. Мы гордимся.

Шебекинский район

Выродова (Долбилова) Ольга Терентьевна

Родилась в 1930 году в селе 1Стрелица. В 1933году отца раскулачили, и семью выслали на север. В 1939 году семья вернулась в 1Стрелицу. Брат - Долбилов Семен Терентьевич 1920 года рождения погиб 25 июня 1944 года в деревне Любань. До пенсии работала в колхозе. Проживает в селе Белый Колодезь.

"Когда нас раскулачили, мне было два года. Забрали землю, корову, лошадь, гусей и кур. Маме не дали даже обуться, посадили всех на воз и повезли в неизвестном направлении. Оказались в Карелии. Поселили нас в бараках, мама сначала оставалась со мной, а потом тоже стала ходить на работу. Она оставляла мне кое-какую еду на день, но ела я или не ела - проверить было некому. Спали мы на стеллаже, который смастерил отец, но часто в ожидании мамы я засыпала прямо на полу под дверью. Брат Семен был старше меня на 10 лет и жил в интернате, где и учился, а к нам приезжал только по воскресеньям.

Однажды, когда срок ссылки уже подходил к концу, отец вместе с другими осужденными убирал в поле картошку. Накопали картошки, там же в поле сварили ее и съели. За это отца осудили еще на три года. Из ссылки первым уезжал брат Семен. Его посадили на поезд до Ленинграда, а оттуда незнакомая добрая женщина помогла ему добраться до сестры отца тети Аксиньи. Здесь он поступил учиться в Корочу на агронома, потом заочно выучился на учителя, но началась война, его забрали в армию и больше мы его не видели: он погиб.

Вспоминается, как возвращались с мамой домой. На вокзале мама, посадив меня в уголок с нашими пожитками, пошла покупать билеты. Подошел какой то мужик, забрал нашу сумку, а я даже кричать боюсь. Мама пришла с билетами, взяла меня молча за руку, и пошли мы с ней с чем остались. Кое-как добрались до родной Стрелицы, идти было некуда, пошли жить к бабушке. С ней жила ее дочь тетя Таня с двумя сыновьями. Вскоре вернулся отец. Его хоть и бывшего кулака взяли в колхоз.

Началась война. Брат ушел на фронт. Отца на войну не брали. Жили очень трудно, голодно. Отец взял меня на работу воду носить. А какой с меня водонос: маленькая, худенькая. Чтобы было полегче, набирала по полведра и вешала их на коромысло. Несу воду через поле подсолнуха, зацеплюсь за стебель, и почти ничего в ведрах не остается. Но все равно старалась идти работать, там можно было хоть немного поесть.

Летом 1942 года, когда к селу подступали немцы, начался обстрел. Мы с бабушкой как раз пошли в огород нарвать травы корове. Она у нас должна была вот- вот отелиться, и в стадо мы ее не гоняли. Нарвали травы, обратно идти, тут как начали стрелять, пули кругом свистят. Мы на землю легли, и ждем, пока обстрел прекратится. Когда все затихло, побежали быстрее во двор, накормили корову. Пришли мадьяры, увидели нашу корову, давай ножи точить, увели ее от нас. Бабушка с тетей Таней побежали в штаб, он был в хате у Антона Андреевича, жаловаться, и тем спасли корову. А через три дня она отелилась.

В нашей хате остановились мадьяры. Заставили все вымыть, пол намазать. Полы у нас были земляные, их не мыли, а смазывали коровьим навозом. Вот бабушка с тетей все убрали, а они своими сапогами весь пол раскрошили. Пока стояли мадьяры, мы жили в подвале, прятались. Во дворе у нас стояла полевая кухня.

Во дворе у нас росли два больших дерева карайца. Летит самолет, а мадьяр стоит под деревом и смотрит, чей самолет. Увидел, что немецкий, выскочил и развернул свой флаг. Самолет пролетел, а солдат зашел к нам во двор, где сидели бабушка, я и мои двоюродные братья Мишка и Иван. Он дал всем нам конфеты и печенье, а меня поднял на руки и подбросил высоко- высоко. У меня волосы длинные были, разлетелись во все стороны. Может я ему кого-то из его семьи напомнила. Когда село освободили, я пошла работать в колхоз. Из-за голода да войны детство наше быстро кончилось.

Училась я только до третьего класса, а дальше в школу ходить было не в чем: одни с мамой военные ботинки на двоих, а на работу в чем могли, в том и ходили, жить то как-то надо. Какой работы только не пришлось переделать! В войну в основном работали женщины, да мы - детвора. На санках зимой возили на поля навоз, собирали по дворам птичий помет и тоже вывозили в поле. Морозы стояли страшные, а у нас штанов нет, только самовязаные чулки. Пока в поле съездишь, кожа на лодыжках трескалась от холода. Летом работали на молотилке. Молодежь скирдовала солому и полову. Придешь домой, все колется, а переодеться не во что. Одна холщевая юбка да одна рубаха, ситца в деревне, считай, и не видели.

Зимой топить в хате было нечем. На печке спали Мишка, Ванька да бабушка, а я у них в головах, а под голову чулки подсуну, да тряпки какие-нибудь. Укрывались холщовыми домоткаными попонами. Мама на лежанке спала, больше лечь некуда, да и холодно. Топили бурьяном, кизяками, да кореньями, поэтому с полночи уже было холодно.

Нищие все были. Девушки постарше ходили на улицу. Обуви не было, так они мелом на ногах туфли нарисуют, как будто обутые. Хоть и трудно было, а весело жили. На работу - с песнями, с работы - с песнями, а как где гармошка заиграет, так и в пляс пустимся.